Писатель Захар Прилепин: «Нация, разучившаяся читать, превращается в толпу»

Век хаоса

- Половина не читает, а другая половина - что, читает? - рассуждает писатель Захар Прилепин. - Думаю, мы себе льстим. Читает книги процентов 7-10 населения, остальные 40% лукавят для поддержания реноме. Но... Половина россиян действительно читает - просто по большей части читает социальные сети.

Человеку хочется, чтоб с ним пообщались, чтоб ему ответили. От Александра Сергеевича и Льва Николаевича. Да что там, даже от Эдуарда Вениаминовича или Дмитрия Львовича этого не дождёшься.

Писатель - он всегда как бы над. А человеку хочется, чтоб он был на равных с сочинителем. Он же не глупей! Чтобы он мог лайкнуть, нахамить, ввязаться в спор - при этом не особо напрягаясь. А что толку лайкать «Тараса Бульбу» или даже хамить по поводу этого сочинения - всё равно на тебя никто не отреагирует.

В общем, диагноз несложный и нехитрый: некоторое упрощение модели сознания, конечно, наблюдается. Иногда это называют разжижением мозгов. Человек пребывает в тихой уверенности, что живёт в «век информации», что «каждый день узнаёт что-то новое», - при этом количество образованных людей стремительно падает. Возможность за секунду получить краткую справку в Википедии не делает нас интеллектуалами. Причина в том, что мы живём вовсе не в век информации, мы живём в век информационного хаоса. И никто из нас не станет иным, оттого что проведёт сорок тысяч часов в Фейсбуке. А вот любой человек, прочитавший 20 томов русской классики или наугад 20 томов французской, - это уже другой. Другой!

Юлия Шигарева, «АиФ»: Захар, а может быть, прав был режиссёр Карен Шахназаров, сказавший, что мы присутствуем при закате цивилизации читающей?

Захар Прилепин: А что появляется тогда? Цивилизация зрителей? Но, чтобы зрители что-то смотрели, для них должны поработать те, кто умеет читать. Что ты ни делай, а лучшее кино всё равно делают люди с некоторым, чаще всего весомым, запасом гуманитарных знаний.

 Я вам больше скажу. Да, у нас в России, по большому счёту, провалилась оппозиционная активность. Она, конечно, провалилась не навсегда и вернётся с новой волной социального недовольства. Но что характерно было для тех митингов? Что ими руководили люди, которые как минимум читают. Там вообще по большей части были писатели и публицисты на трибунах. Писатели Быков и Акунин, публицисты Парфёнов и Кашин управляли митингом «против». Публицист Кургинян и писатель Проханов - митингом «за». У писателя Лимонова был свой, отдельный митинг. А всем этим процессом пытался заниматься ещё один писатель по фамилии Сурков.

Кто в конечном итоге Навальный? Он блогер - проще говоря, публицист, социальный аналитик. И, кстати, очень начитанный тип.

К чему я веду? К простому выводу: будущее будут определять люди, которые сами сочиняют себе речи. Когда политик и его спичрайтер - одно лицо, мы можем надеяться на то, что с нами разговаривает человек, отвечающий за свои слова, выстрадавший их, придумавший их. Он - интеллектуальная единица.
Мы можем сколько угодно говорить, что живём в цивилизации денег, но вот увидите - выиграет на очередном витке не обладатель нескольких тонн купюр, а гуманитарий с идеей в голове, который предварительно «сожрал» тонну книг. И все миллионеры, и вся их охрана, и все их связи - всё пойдёт прахом.

Потому что в начале было Слово, а не рубль.


Разлад идеалов

- Молодое поколение, которое растёт в квартирах без домашних библиотек, - каким оно вырастет? Человек, не читающий книг, - что у него отмирает за ненадобностью?

- Наверное, отмирают какие-то зоны мозга. Вы замечали, что читающий (то есть сложно мыслящий и сложно рефлексирующий) человек элементарно более красив? Мальчик - в любом возрасте более красив, если у него работает мозг. Да и девушка (лет после, скажем, 25-30), как только с неё волшебный юношеский пушок слетает, тоже существенно хорошеет, если умеет думать.

Хотя, если общаться только с такими же, как ты, эти достоинства не очень заметны. Тут, впрочем, таится ещё один важный момент. Читающий человек может общаться с кем угодно, а нечитающий - только с себе подобными.

Значит, то, что с нами происходит сегодня, - безусловно, отрицательная селекция. Вы что-то читали в детстве, а ваш ребёнок уже ничего не читает. Ваш ребёнок будет глупее вас, а ваш внук - глупее вашего сына. Так целые народы теряют право на территорию и даже на язык.

Потому что язык - это не только несколько десятков тысяч слов, которые мы помним (на самом деле обходимся минимальным запасом), а пространство национального мифа, национальной поэзии, национальной культуры. Нация, разучившаяся читать, забывшая собственную мифологию, строчку Есенина - или подменившая это суррогатом, - превращается в толпу, кучкующуюся на куске земли - и то по недосмотру соседнего народа.

 Вы скажете: а в XV веке наверняка не читало 98% населения. Да. Но тогда 99 из 100 русских людей знали на память 100 песен, 100 поговорок, 100 сказов - они изначально и неотторжимо жили в мифопоэтическом пространстве, а не в Сети. И априори не мыслили себя вне русского языка и культуры, к которой на незримом уровне успевали приобщиться, слыша материнские колыбельные, речь стариков и участвуя в сельскохозяйственном обороте, всякое действо в котором тоже было глубоко опоэтизировано и вписано в словарь.

Мы же - слушатели «Радио Шансон» и, кого там, Филиппа и Стаса - всерьёз думаем, что с тех пор человечество и мы сами стали умнее. Да мы просто убогие по сравнению с ними! Если бы мы послушали, что пели люди за столами лет 200 назад, и сравнили бы с тем, что поют сейчас, - мы должны ужаснуться своей деградации. Мы не просто мыслить стали хуже - мы чувствовать стали топорнее. Посудите сами: кто лучше чувствует - человек, который поёт «Ой, то не ветер, то не ветер» или который плачет под...? Ох, я даже не буду эти песни цитировать, у меня челюсти сводит от брезгливости.

- А нынешняя система образования - она кого растит: людей, «заточенных» на построение великой страны? Или информированных потребителей?

 - Дело не столько в системе образования, сколько в дичайшем разладе между нашей сугубо материалистической практикой, ставкой на успех, непрестанным потворством всяческим своим прихотям и желанием иметь национальную идею - что вообще немыслимо без хоть какого-то запаса идеализма. Но с идеализмом как раз кошмарные проблемы: мы не читаем ровно потому, что мы - прагматики. То есть мы сами так о себе думаем. Любого спроси: отчего не читаешь? Ответит: некогда. Возвращался я только что из Москвы в Нижний - выезд в 16.45, прибытие в 21, делать, собственно, всем нечего. В поезде, замечу, едут горожане, представители двух крупнейших мировых мегаполисов. В вагоне более 40 человек с доходом выше среднего сидит и 5 часов смотрит в окно. Но спроси: отчего не читают? Снова скажут: так много дел, так много забот, совершенно некогда.

Есть только время на просмотр сериала в 172 серии и, конечно же, футбольных матчей.

Поймите, я никого не хочу уязвить, но, если меня спросят, отчего я не смотрел последний самый модный американский сериал, я не буду врать, что у меня нет времени, нашёл бы время, если б хотел. Я скажу, что мне жалко времени. А другим жалко времени на чтение. Ну так пусть не врут про свою занятость.

http://www.aif.ru/society/education/1006975

106 лет назад родился Дмитрий Сергеевич Лихачев.

"Классическое произведение — то, которое выдержало испытание временем. С ним вы не потеряете своего времени. Но классика не может ответить на все вопросы сегодняшнего дня. Поэтому надо читать и современную литературу. Не бросайтесь только на каждую модную книгу. Не будьте суетны. Суетность заставляет человека безрассудно тратить самый большой и самый драгоценный капитал, каким он обладает, — свое время".

("Письма о добром и прекрасном", "Письмо 22. Любите читать!" Д. С. Лихачев).

Никогда не говорите «мне все равно».
Не надо стремиться афишировать свое равнодушие.
Это не показатель Вашей независимости.
Равнодушие — это паралич души.
Что Вы чувствуете, когда Вам говорят «мне все равно»?
Становится пусто и холодно внутри. Вы ёжитесь и протестуете.
Чаще всего, про себя… Ведь собеседнику… «все равно»…
Всего каких - то два слова, а как глубоко проникают они в душу,занозой впиваются в сердце и остаются гнить, иногда напоминая о себе.
Человек не может жить без уверенности в том, что он кому-то нужен, что его любят.
Он чахнет, переживает, замыкается в себе, погибает.
Худшее преступление, которое мы можем совершить по отношению к людям, — это не ненавидеть их,
а относиться к ним равнодушно; в этом — суть бесчеловечности.
Прошу, никогда не говорите «мне все равно»…

Иван Охлобыстин

К 95-летию со дня рождения Александра Солженицына. К 40-летию первого издания «Архипелага Гулаг»

«Архипелаг ГУЛАГ»:

Чтение нон-стоп в Музее Достоевского
с 12.00 11 декабря до 12.00 12 декабря
продолжительность: 24 часа

40 лет назад, в 1973 году, после нескольких лет тайного хождения в виде машинописи в самиздате, в Париже был издан «Архипелаг ГУЛАГ» А.И.Солженицына. Одна лишь передача этой книги или ее машинописной копии из рук в руки могла автоматически стоить тюремного срока за «антисоветскую пропаганду». Еще 25 лет назад публично читать это пронзительное «авторское расследование» было немыслимо. Сегодня же это обязательное чтение для выпускников российских школ. Значит, страна изменилась. Во многом благодаря этому великому произведению Александра Солженицына, открывшего обществу все механизмы советской тюремно-лагерной карательной системы. Именно за это произведение и его публикацию за границей по решению Политбюро ЦК КПСС, нобелевский лауреат А.И.Солженицын в начале 1974 г. был арестован, лишен советского гражданства и выслан из СССР.

В день рождения Александра Исаевича 11 декабря Музей Достоевского проводит коллективное чтение «Архипелага ГУЛАГ» и предлагает вспомнить те годы, когда «диссидентские кухни» объединяли людей, когда, невзирая на серьезную опасность, люди пробивались к правде, пытались сохранить совесть и гражданскую позицию.

Александр Солженицын писал это произведение около 10 лет. С 11 по 12 декабря в Музее Достоевского текст "Архипелага" будет прочтен в течение суток (почти в полном объеме).

Театральный зал музея станет большой «диссидентской кухней» – ведь именно на кухнях в основном, и читалась в 70-е годы 20 века запрещенная литература. «Диссидентские кухни» заменили многим людям невозможные для советского строя институты и учреждения: свободные лектории, выставочные залы, клубы, бары.

В чтении будут участвовать известные петербургские актеры, ведущие, политики (более 80-ти участников). Каждый будет читать по 20 минут. Зрители смогут входить и выходить из зала: это вполне вписывается в предложенный формат «кухни».

Вход свободный
Контакт: +7 921 977 43 00, dostoevsky.museum@gmail.com

21 ноября Всемирный день философии.

Всемирный день философии  (World Philosophy Day)  проводится в третий четверг ноября с 2002 года по регламенту ЮНЕСКО (UNESCO General Conference).

Идея учреждения Всемирного дня философии заключается в том, чтобы найти общую платформу обсуждения происходящих в обществе глобальных социокультурных преобразований, приобщить людей к философскому наследию, приоткрыть сферу обыденного мышления для новых идей и стимулировать публичные дебаты мыслителей и гражданского общества по поводу вызовов, встающих сегодня перед обществом.

Множество мыслителей утверждали, что суть философии заключается в удивлении. И в самом деле, философия рождается из природного устремления человеческих существ интересоваться собой и миром, в котором они живут. В качестве рефлексии и любви к мудрости, философия учит нас мыслить о мысли, исследовать фундаментальные истины, выверять посылки и строить собственные выводы.

В течение веков в различных культурах философия рождала концепции, идеи и труды по обоснованному анализу и закладывала основу критическому, независимому и творческому мышлению.

Библиотека без книг

Новая американская публичная библиотека в Техасе, которая называется BiblioTech, совсем не имеет физических книг.

Как заявляют сотрудники этой библиотеки, находящейся в городе Сан Антонио, она является первой библиотекой без физических книг, имеющей электронный каталог, состоящий из 10000 е-книг.

Библиотека BiblioTech была открыта 14 сентября в испаноязычном районе Сан Антонио, где 40% домашних хозяйств не имеют компьютеров с выходом в Интернет.

Электронные книги можно получить, не приходя в библиотеку, поскольку ее коллекция материалов доступна в облачном сервисе. Само здание библиотеки будет часто использоваться в качестве пространства для различных муниципальных мероприятий.

Площадь здания составляет 4,800 квадратных футов и больше похожа на Apple Store, чем на библиотеку. Стены библиотеки выкрашены в модный оранжевый цвет, в ней имеется красочная игровая зона для детей, оборудованная плюшевыми сиденьями и яркими экранами. В распоряжении пользователей 45 Apple iPads, 40 ноутбуков и 48 стационарных компьютеров, а также 600 е-ридеров для взрослых пользователей и 200 е-ридеров, адаптированных для детей.

В библиотеке имеется также коллекция аудио книг и различные образовательные программы.

За первые несколько недель работы библиотеки в нее записались уже 7000 пользователей.

Почему наше будущее зависит от чтения

Если у вас есть друзья, которые спрашивают, зачем читать художественную литературу, дайте им этот текст лекции Нила Геймана.

Выдающийся английский писатель прочитал замечательную лекцию о пользе чтения. Основные выдержки из нее — в этом материале AdMe.ru.

Людям важно объяснять, на чьей они стороне и почему, а также пристрастны ли они. Своего рода декларация интересов. Итак, я собираюсь поговорить с вами о чтении. О том, что чтение художественной литературы, чтение для удовольствия является одной из самых важных вещей в жизни человека.

И я, очевидно, очень пристрастен, ведь я писатель, автор художественных текстов. Я пишу и для детей, и для взрослых. Уже около 30 лет я зарабатываю себе на жизнь с помощью слов, по большей части создавая вещи и записывая их. Несомненно я заинтересован, чтобы люди читали, чтобы люди читали художественную литературу, чтобы библиотеки и библиотекари существовали и способствовали любви к чтению и существованию мест, где можно читать.
Так что я пристрастен как писатель. Но я гораздо больше пристрастен как читатель.

Однажды я был в Нью-Йорке и услышал разговор о строительстве частных тюрем — это стремительно развивающаяся индустрия в Америке. Тюремная индустрия должна планировать свой будущий рост — сколько камер им понадобится? Каково будет количество заключенных через 15 лет? И они обнаружили, что могут предсказать все это очень легко, используя простейший алгоритм, основанный на опросах, какой процент 10 и 11-летних не может читать. И, конечно, не может читать для своего удовольствия.

В этом нет прямой зависимости, нельзя сказать, что в образованном обществе нет преступности. Но взаимосвязь между факторами видна.
Я думаю, что самые простые из этих связей происходят из очевидного.

Грамотные люди читают художественную литературу.

У художественной литературы есть два назначения.
Во-первых, она открывает вам зависимость от чтения. Жажда узнать, что же случится дальше, желание перевернуть страницу, необходимость продолжать, даже если будет тяжело, потому что кто-то попал в беду, и ты должен узнать, чем это все кончится...в этом есть настоящий драйв. Это заставляет узнавать новые слова, думать по-другому, продолжать двигаться вперед. Обнаруживать, что чтение само по себе является наслаждением. Единожды осознав это, вы на пути к постоянному чтению.

Простейший способ гарантировано вырастить грамотных детей — это научить их читать и показать, что чтение — это приятное развлечение. Самое простое — найдите книги, которые им нравятся, дайте им доступ к этим книгам и позвольте им прочесть их.

Не существует плохих авторов для детей, если дети хотят их читать и ищут их книги, потому что все дети разные. Они находят нужные им истории, и они входят внутрь этих историй. Избитая затасканная идея не избита и затаскана для них. Ведь ребенок открывает ее впервые для себя. Не отвращайте детей от чтения лишь потому, что вам кажется, будто они читают неправильные вещи.
И вторая вещь, которую делает художественная литература, — она порождает эмпатию. Когда вы смотрите телепередачу или фильм, вы смотрите на вещи, которые происходят с другими людьми. Художественная проза — это что-то, что вы производите из 33 букв и пригоршни знаков препинания, и вы, вы один, используя свое воображение, создаете мир, населяете его и смотрите вокруг чужими глазами. Вы начинаете чувствовать вещи, посещать места и миры, о которых вы бы и не узнали. Вы узнаете, что внешний мир — это тоже вы. Вы становитесь кем-то другим, и когда возвратитесь в свой мир, то что-то в вас немножко изменится.

Эмпатия — это инструмент, который собирает людей вместе и позволяет вести себя не как самовлюбленные одиночки.

Вы также находите в книжках кое-что жизненно важное для существования в этом мире. И вот оно: миру не обязательно быть именно таким. Все может измениться.

В 2007 году я был в Китае, на первом одобренном партией конвенте по научной фантастике и фэнтези. В какой-то момент я спросил у официального представителя властей: почему? Ведь НФ не одобрялась долгое время. Что изменилось?
Все просто, сказал он мне. Китайцы создавали великолепные вещи, если им приносили схемы. Но ничего они не улучшали и не придумывали сами. Они не изобретали. И поэтому они послали делегацию в США, в Apple, Microsoft, Google и расспросили людей, которые придумывали будущее, о них самих. И обнаружили, что те читали научную фантастику, когда были мальчиками и девочками.

Литература может показать вам другой мир. Она может взять вас туда, где вы никогда не были. Один раз посетив другие миры, как те, кто отведали волшебных фруктов, вы никогда не сможете быть полностью довольны миром, в котором выросли. Недовольство — это хорошая вещь. Недовольные люди могут изменять и улучшать свои миры, делать их лучше, делать их другими.

Другой способ разрушить детскую любовь к чтению, это, конечно, убедиться, что рядом нет книг. И нет мест, где дети бы могли их прочитать. Мне повезло. Когда я рос, у меня была великолепная районная библиотека.

Библиотеки — это свобода. Свобода читать, свобода общаться.

Это образование (которое не заканчивается в тот день, когда мы покидаем школу или университет), это досуг, это убежище и это доступ к информации.

Я думаю, что тут все дело в природе информации. Информация имеет цену, а правильная информация бесценна. На протяжении всей истории человечества мы жили во времена нехватки информации.

В последние годы мы отошли от нехватки информации и подошли к перенасыщению ею. Согласно Эрику Шмидту из Google, теперь каждые два дня человеческая раса создает столько информации, сколько мы производили от начала нашей цивилизации до 2003 года. Это что-то около пяти эксобайтов информации в день, если вы любите цифры. Сейчас задача состоит не в том, чтобы найти редкий цветок в пустыне, а в том, чтобы разыскать конкретное растение в джунглях. Нам нужна помощь в навигации, чтобы найти среди этой информации то, что нам действительно нужно.

Библиотеки — это места, куда люди приходят за информацией.
Книги — это только верхушка информационного айсберга, они лежат там, и библиотекари могут свободно и легально обеспечить вас книгами. Больше детей берут книги из библиотек, чем когда-либо раньше, и это разные книги — бумажные, электронные, аудиокниги. Но библиотеки — это еще, например, места, где люди, у которых нет компьютера или доступа к интернету, могут выйти в сеть. Это ужасно важно во времена, когда мы ищем работу, рассылаем резюме, оформляем пенсию в интернете. Библиотекари могут помочь этим людям ориентироваться в мире.

 Библиотеки — это ворота в будущее
. Так что очень жаль, что по всему свету мы видим, как местные власти рассматривают закрытие библиотек как легкий способ сохранить деньги, не понимая, что они обкрадывают будущее, чтобы заплатить за сегодня. Они закрывают ворота, которые должны быть открыты.

Книги — это способ общаться с мертвыми. Это способ учиться у тех, кого больше нет с нами.
Человечество создало себя, развивалось, породило тип знаний, которые можно развивать, а не постоянно запоминать. Есть сказки, которые старше многих стран, сказки, которые надолго пережили культуры и стены, в которых они были впервые рассказаны.

Необходимо поддерживать библиотеки. Использовать библиотеки, поощрять других пользоваться ими, протестовать против их закрытия.

Если вы не цените библиотеки, значит, вы не цените информацию, культуру или мудрость.

Вы заглушаете голоса прошлого и вредите будущему.

Мы должны читать вслух нашим детям. Читать им то, что их радует. Читать им истории, от которых мы уже устали. Говорить на разные голоса, заинтересовывать их и не прекращать читать только потому, что они сами научились это делать. Делать чтение вслух моментом единения, временем, когда никто не смотрит в телефоны, когда соблазны мира отложены в сторону.

Мы должны пользоваться языком.
Развиваться, узнавать, что значат новые слова и как их применять, общаться понятно, говорить то, что мы имеем в виду. Мы не должны пытаться заморозить язык, притворяться, что это мертвая вещь, которую нужно чтить. Мы должны использовать язык как живую вещь, которая движется, которая несет слова, которая позволяет их значениям и произношению меняться со временем.

Писатели — особенно детские писатели — имеют обязательства перед читателями. Мы должны писать правдивые вещи, что особенно важно, когда мы сочиняем истории о людях, которые не существовали, или местах, где не бывали, понимать, что истина — это не то, что случилось на самом деле, но то, что рассказывает нам, кто мы такие. В конце концов, литература — это правдивая ложь, помимо всего прочего. Мы должны не утомлять наших читателей, но делать так, чтобы они сами захотели перевернуть следующую страницу.

Одно из лучших средств для тех, кто читает с неохотой — это история, от которой они не могут оторваться.

Мы должны говорить нашим читателям правду, вооружать их, давать защиту и передавать ту мудрость, которую мы успели почерпнуть из нашего недолгого пребывания в этом зеленом мире. Мы не должны проповедовать, читать лекции, запихивать готовые истины в глотки наших читателей, как птицы, которые кормят своих птенцов предварительно разжеванными червяками. И мы не должны никогда, ни за что на свете, ни при каких обстоятельствах писать для детей то, что бы нам не хотелось прочитать самим.

Все мы — взрослые и дети, писатели и читатели — должны мечтать
. Мы должны выдумывать. Легко притвориться, что никто ничего не может изменить, что мы живем в мире, где общество огромно, а личность меньше чем ничто, атом в стене, зернышко на рисовом поле. Но правда состоит в том, что личности меняют мир снова и снова, личности создают будущее, и они делают это, представляя, что вещи могут быть другими.

Оглянитесь. Я серьезно. Остановитесь на мгновение и посмотрите на помещение, в котором вы находитесь. Я хочу показать что-то настолько очевидное, что его все уже забыли. Вот оно: все, что вы видите, включая стены, было в какой-то момент придумано. Кто-то решил, что гораздо легче будет сидеть на стуле, чем на земле, и придумал стул. Кому-то пришлось придумать способ, чтобы я мог говорить со всем вами в Лондоне прямо сейчас, без риска промокнуть. Эта комната и все вещи в ней, все вещи в здании, в этом городе существуют потому, что снова и снова люди что-то придумывают.

Мы должны делать вещи прекрасными. Не делать мир безобразнее, чем он был до нас, не опустошать океаны, не передавать наши проблемы следующим поколениям. Мы должны убирать за собой, и не оставлять наших детей в мире, который мы так глупо испортили, обворовали и изуродовали.

Однажды Альберта Эйнштейна спросили, как мы можем сделать наших детей умнее. Его ответ был простым и мудрым. Если вы хотите, чтобы ваши дети были умны, сказал он, читайте им сказки. Если вы хотите, чтобы они были еще умнее, читайте им еще больше сказок. Он понимал ценность чтения и воображения. Я надеюсь, что мы сможем передать нашим детям мир, где они будут читать, и им будут читать, где они будут воображать и понимать.

Перевод Натальи Стрельниковой

http://www.adme.ru/vdohnovenie-919705/pochemu-nashe-buduschee-zavisit-ot-chteniya-579605/

Протодиакон Андрей Кураев: «Будете молиться за Россию — просите здравомыслия»

С протодиаконом Андреем Кураевым
беседует Дмитрий Быков

— Отец Андрей, я начну с богословского вопроса. Мне попалась тут интересная трактовка стиха из послания к Римлянам, 13:1. «Нет власти, аще не от Бога» можно понимать в том смысле, что я признаю над собой только власть Бога. А все мирские власти передо мной бессильны. Это допустимая трактовка?

— Не думаю. Иоанн Златоуст в начале пятого века пояснял: «Как это? Неужели всякий начальник поставлен от Бога? Нет, идет речь не о каждом начальнике в отдельности, но о самой власти. Апостол не сказал, что нет начальника, который не был бы поставлен от Бога, но рассуждает вообще о существе власти».

В параллель Златоуст приводит слова древнего Соломона, — мол от Господа «сочетается жена» (Прит. 19:14). Речь опять же вовсе не о том, что всякий конкретный брак неизбежно вызывает восторг на Небесах. Но сам институт брака дан Богом.

Так же и власть: она дана, чтобы человеческое общество было сложным иерархическим механизмом, чтобы мир не превратился в непрерывное состязание альфа-самцов. А чтобы мы могли быть в сложном взаимодействии, у нас должны быть, так сказать, узлы стыковки.

— Извините за прямой вопрос, — но легко ли вам смотреть, как нынешнее руководство РПЦ осуществляет симфонию с кремлевской властью?

— По крайней мере от священников не требуют — как требовали от совграждан в былые годы — приветствовать власть «долгими, несмолкающими аплодисментами». Круг «аплодирующих» очень узок: руководство РПЦ берет на себя все издержки сотрудничества с мирскими властями, но зато рядовые священники свободны от этого.

Вообще всегда, когда заходит речь о слишком тесном, как кажется многим, союзе церкви и власти — я вспоминаю историю, хорошо известную православным. В некоем монастыре был эконом (завхоз), монах не самого лучшего поведения — ему случалось ночевать вне монастыря, выпивать с мирянами, устраивать с ними сделки... После смерти он довольно быстро, говоря словечком из «Братьев Карамазовых», «провонял» — то есть на нем рано показались признаки тления. Братия сочла это за явный знак его неправедности и решила не утруждать себя и Бога заупокойной молитвой о нем. И тут настоятель возмутился: «вы что?! он для того и был плохим, чтобы вы могли быть хорошими! Он брал на себя ваш грех, избавлял вас от контактов с миром! Так что запираем трапезную, начинаем пост, молимся о его душе!». На третий день их молитв лицо завхоза побелело, а признаки тления исчезли...

Пять человек в Церкви платят дань политической лояльности и произносят одобряюще-приветственные формулы властям: патриарх, глава отдела внешних связей (ныне — митрополит Илларион), глава отдела по взаимодействию с обществом (ныне о. Вс. Чаплин), глава информационного отдела, глава патриаршей пресс-службы. Всё.

Причем они не требуют, чтоб эти формулы повторяли нижестоящие епископы священники и тем паче прихожане.

Ну представьте: есть руководство Академии Наук. Эти люди находятся в рабочем, порой просительном и потому комплиментарном диалоге с властью. Означает ли это, что Академия Наук понуждает своих сотрудников к определенной политической позиции? Станете ли вы требовать от биолога, работающего в академическом институте, чтобы он обличал президента РАН? Станете ли вы сторониться научных публикаций РАН?

— Вы излагаете очень лестную версию. Не лучше ли и руководству церкви не подвергаться этому обстрелу — ведь церковь, независимая от государства, не такая уж и утопия?

— Абсолютная утопия до тех пор, пока нет финансовой независимости от государства. Скажем, было бы весьма приятно и полезно, если бы Храм Христа Спасителя оказался в полном распоряжении Патриархии, и в нем не устраивались бы сомнительные концерты. Но вопрос упирается в 300 миллионов рублей — столько стоит его годовое содержание. Где их взять, если не в мэрии? Мэрия не может передать эти деньги храму. Она отдает их фонду храма, но ставит своих людей во главе этого фонда...
Если Церковь желает быть независимой от государства — она должна решиться стать зависимой от своих прихожан.
У нас прихожане отдают деньги священнику — и не могут контролировать его расходы.
Приходы до 25 процентов свои поступлений отдают епархии — и не могут контролировать ее расходы.
Епархии отдают деньги патриархии — и не могут контролировать ее расходы.
Никто из вышестоящих не отчитывается перед теми, на чьи пожертвования и отчисления он, собственно, и существует. Это и означает, что снизу вверх спускаются лишь обязанности, но никак не права. Отсутствие выборности, прозрачности и отчетности на всех уровнях церковной жизни и в самом деле делает церковь средневековым реликтом. Именно это, а не наши догматы.
И это вовсе не неизбежно. Вот читаю я приходскую газету из Австралии. Там отчет о приходском собрании, где решается вопрос о покупке нового холодильника для трапезной. Обсуждают, голосуют. Я читаю об этом с умилением, потому что они — подлинные хозяева прихода. Вписавшись в члены общины, определив сумму своего личного финансового участия в делах прихода, эти люди приобрели и право контролировать — на что идут их деньги.
Контроль над финансами в руках всей общины — и, значит, епископ не может потребовать принести ему дополнительный конвертик. Снижается уровень внутрицерковной коррупции — что тоже хорошо.

Приходское собрание может вообще заморозить любые отчисления епархии, если епископ убрал любимого священника. И сама возможность такого протеста тоже поспособствует очеловечиванию внутрицерковных иерархических отношений.

Наш епископат слишком хорошо и надежно забронировался снизу: он абсолютно неуязвим для давления снизу. Свои проблемы епископ видит только в своем элитном кругу общения. Но, значит, именно от этой политической и бизнес элиты он и становится безальтернативно зависим.
Невозможна община людей, в которой никто и ни от кого не зависит. Но епископ мог бы выбрать вид своей зависимости: от своих сослужителей и прихожан — или от властей-спонсоров. Увы, вполне очевиден выбор, совершаемый в сторону последнего варианта. Пока не будет вот этой «открытости вниз», не будет гарантий свободы Церкви.
Пока же у нас приход никак не влияет на решения настоятеля, священники не могут влияют на решения епископа, а епархии никак не влияют на Патриархию.

— Но это приведет к жесткой приписке прихожан к конкретному храму, фактически к религиозному аналогу прописки...

— Это как с образовательными ваучерами: человек, выбирая школу для своего ребенка, говорит государству: дотацию, которую ты должно потратить на образование моего ребенка и твоего будущего гражданина, изволь отправить именно в эту, избранную мною школу.
А здесь всё будут еще прозрачнее и священник будет помнить, что люди уходят от него с их деньгами. А уйдя, еще и в интернете расскажут, почему ушли и какие странности заметили в финансовой или пастырской политике своего бывшего прихода.

— А не кажется ли вам, что кафедра теологии в медицинских институтах — это все же немного слишком?

— Пусть не кафедра теологии, но кафедра биоэтики с курсом христианской (био)этики был бы там не лишней. Медикам естественно предложить дискуссию о жизни и смерти. Что считать смертью — остановку сердца или смерть мозга? Где границы «человеческого феномена»? Отсутствие или утрата чего именно лишает человеческое существо статуса человека? Где границы вмешательства в геном человека?
Полагаю, что медикам было бы полезно узнать не только атеистическую точку зрения на эти философские вопросы. По крайней мере это усложнило бы и проблематизировало их собственное отношение к этой тематике. А дать повод для мысли и дискуссии — это вовсе не плохо.

— Вы, кстати, выступили против суррогатного материнства — почему?

— Потому что «прогресс» не желает замечать границ своего вмешательства в человеческую природу. За суррогатным материнством последует вынашивание человеческого эмбриона животным, затем полное выращивание в пробирке, а затем — генные модификации. Выведут шахтеров, способных дышать метаном, людей, приспособленных к работе в экстремальной жаре или холоде. Судьба Ихтиандра вряд ли остановит «прогрессистов». А ведь такой «адаптированный» человек по сути становится собственностью заказавшей его компании (ибо его «компетентности» могут проявить себя только в тех профессионально-климатических условиях, что заданы ему заказчиком-работодателем).

А дальше можно вывести тип человека, не выносящего красного цвета, и он будет ненавидеть коммунизм не по идеологическим, а по биологическим причинам. Я мало знаю вещей страшней евгеники. Если мы начали осознавать свою ответственность за наше вторжение в окружающую среду, отчего мы столь тупо одобрительны перед лицом проектов, предлагающих бездумно менять нас самих?

— Как вы думаете, почему нет сегодня в обществе такого же церковного авторитета, как Иоанн Кронштадский? Сегодня не только консерваторы, но и либералы пишут о насущной необходимости такой фигуры...

— Иоанн Кронштадтский — может быть, не самый удачный пример, потому что его авторитет в значительной степени базировался на его близости к царской семье.

— И на том, что он горячо одобрял Союз русского народа, куда вступил рядовым членом...

— Если позволите, я деятельность Иоанна Кронштадского оставлю без комментариев. Мне ближе другой тип святости — скажем, Серафим Саровский. Но такой человек по определению не может быть публичен: свет и опыт своей души пушкинский современник святой Серафим дарил не массам и не перед журналистами. Это были личные ответы на очень личные вопросы.

— Ну, чем журналист страшен духовному лидеру...

— Не критикой, нет. Он страшен тем, что заставляет высказываться по тысяче не-профильных вопросов, заставляя боксера высказываться о балете, а священника об экономике. В медиа и в своем блоге я вынужден отвечать на эти вопросы и порой попадаю впросак просто потому, что человек не может знать всего. В интернете не может быть святых. Это пространство, исключающее абсолютный духовный авторитет.

— Тогда зачем вы там появляетесь?

— Я ведь не ставлю себе цель стать абсолютным духовным авторитетом. Я посильно помогаю тем, кому могу помочь, и разговариваю с теми, кому важно мое мнение.

— Кстати, раз уж мы заговорили о близости к власти: как вы относитесь к фильму о.Тихона Шевкунова «Византийский урок»?

— Весьма положительно. Признаюсь, я малость причастен к генерации идеи этого фильма. Мы вместе путешествовали по Турции, видели руины православных храмов — и неожиданно отец Тихон сказал: а ведь вполне возможно, что и в России мы со временем увидим нечто подобное... Такое высказывание от человека, близкого к власти и называемого даже ее идеологом, — дорогого стоит. Он понимает всю серьезность положения и всю гибельность множества сделанных ошибок. В конце концов, разгромы храмов после семнадцатого года — вина не только погромщиков.

— А «Несвятые святые» вам нравятся?

— Это полезная книга. Для человека церковного вся жизнь святого окутана благоуханиями; он с рождения словно ступает по облакам. А отец Тихон в своей книге приближает святых к нам, обычным негероическим обывателям, рассказывает о тех, чья повседневная, будничная святость почти незаметна.

— А почему в России почти нет богословия, той религиозно-философской публицистики, которая в начале серебряного века многих привлекла к церкви?

— Так сложилось, что русское богословие ХХ века — это в основном парижская школа. Но она уже завершила свою славную историю. И завершила ее спуском с философско-богословских туманных высот к каменисто-осязательным трудам историков (Шмемана и наипаче Мейендорфа).

А в советской России даже историки были слишком подцензурны. И поэтому богословской тематикой в России последней трети 20 века занимались в основном профессиональные филологи. И это тоже был некий нужный противовес вольным историософским построениям Бердяева. Богословие стало превращаться в текстологию: история рукописей, разночтений, редактур, уточнение значения терминов, исторический контекст... Это хорошо. Через эту школу научной требовательности и трезвости надо пройти нашему богословию. Но на этом пути трудно «жечь сердца» и стать «трибуном». Оттого и нет общеизвестных имен.

Я читаю церковную периодику и время от времени нахожу там замечательные тексты, но имена авторов не откладываются в памяти даже у меня — просто потому, что это ведь как строительство храма: каждый кладет свой маленький скрупулезно-научно обточенный кирпич, и личность автора, как и в иконописи, мало что значит. Настроя на генерацию новых философских идей пока у нас нет.

— А отец Георгий Чистяков, скажем?

— Понимаете... если бы доцент филфака сказал, что в позапрошлом столетии было два главных святых — Диккенс и Андерсен, я поклонился бы ему в ноги. Но когда я услышал такое от православного священника — мне пришлось прилагать изрядные аскетические усилия, чтобы удержаться от смеха... Отец Георгий был хорошим человеком и филологом, но, кажется, он и сам не претендовал на то, чтобы слыть богословом. Я, кстати, тоже больше журналист, чем богослов.

— Вот вас смущает такой ответ Георгия Чистякова. А в репликах Всеволода Чаплина вас ничего не смущает?

— Во всяком случае он не звонит мне и не просит поддержать именно его позицию. И уж тем паче никто и никогда из Патриархи не приказывал мне солидаризироваться с репликами о. Всеволода.

— Если сейчас молиться о России — чего просить?

— Я думаю, прежде всего — здравомыслия.

— Вас не пугает уровень злобы — в интернете, в обществе, на улицах?

— Да нет, я как-то не сталкиваюсь с этой злобой. Скорей напротив — мне кажется незаслуженным доброжелательство, которое я вижу. Очень стыдно бывает. Вот вчера я на скутере проехал на красный, и постовой меня пристыдил — «такой известный человек...». Я-то думал, что в шлеме я как бы в домике и меня никто не узнает...

— Но ряса-то на вас была?

— Неужто по всем отделениям ГАИ прошла ориентировка, что если на скутере и в рясе, то это именно Кураев?...

Журнал «Профиль» от 28 октября 2013 г.
diak-kuraev.livejournal.com

http://omiliya.org/article/protodiakon-andrei-kuraev-budete-molitsya-za-rossiyu-prosite-zdravomysliya

Непедагогичная педагогика Андрея Максимова.

Репортаж с презентации книги


Журналист, телеведущий, писатель и драматург Андрей Максимов, автор ряда художественных книг, работ по психологии и педагогике, выпустил новую книгу, которая называется «Как не стать врагом своему ребенку: книга для детей и родителей, которые хотят быть вместе». Это оригинальные размышления о том, как строились раньше и строятся сегодня взаимоотношения между взрослыми и детьми. Однако высказывания Андрея Марковича не просто оригинальны, но порой парадоксальны или вовсе мало приемлемы. Возможно, именно поэтому после представления книги в Литературном кафе «Московского Дома Книги на Новом Арбате» между писателем и читателями развернулась настоящая дискуссия.

– Что подтолкнуло Вас к написанию этой книги?

– Изначально – издательство, с которым я постоянно сотрудничаю. После того как вышла моя книга «В поисках общения», издатели спросили меня, не хочу ли я написать что-нибудь о детях. Я подумал, почему бы и нет, тем более что давно занимаюсь проблемами педагогики, в том числе как преподаватель. Много лет назад я заметил, что наш мир разделен на две неравные группы: на взрослых людей, имеющих свои права и обязанности, и на людей, ущемленных в правах. К этой категории как раз и относятся дети. Как бы мы ни любили своих детей, мы относимся к ним как к недочеловекам, на которых не распространяется самый главный принцип человеческого общения – общайся с другим так, как ты бы хотел, чтобы общались с тобой. Если бы дети общались с нами так, как мы общаемся с ними, мы бы сошли с ума очень быстро, я уж не говорю о том, что если бы мы были вынуждены ежедневно ходить в школу – мы бы просто не смогли существовать. Представьте себе: ваш начальник за каждое ваше действие ставит вам конкретную отметку. От этого можно тронуться рассудком. Мы, как правило, не отдаем себе отчета в том, что дети существуют в нашем мире как бесполезные и никому не нужные бесправные существа (так, кстати, было всегда). Отношение к ребенку как человеку – это прерогатива XX века. До этого ребенок не считался человеком, он считался неким существом, которое при благоприятном стечении обстоятельств и правильном воспитании имеет шанс стать человеком в будущем.

– Так от чего нужно защищать наших детей?

– От всего абсурда, который их окружает. В частности, от школы. Моему сыну 14 лет. Я знаком с его одноклассниками, с его друзьями и мне их ужасно жалко, потому что они вынуждены ходить в школу. То, что дети переживают в школе и что заканчивается сначала первым ударом под дых, который называется ГИА, а потом контрольным выстрелом под названием ЕГЭ, вызывает не просто сожаление, а сострадание. Вся страна говорит о том, что единые экзамены – это издевательство над детьми, но ничего не меняется. В свое время я очень активно боролся с ЕГЭ. В течение нескольких лет надеялся, что этот маразм можно победить, а потом понял, что в этой стране непобеждаемо ничто из того, что хотят внедрить. И поменял свою тактику: выступая с лекциями перед родителями, я каждый раз говорю им, что самая главная обязанность родителей в нашей стране – защищать своего ребенка. Бороться с системой образования невозможно, бессмысленно и глупо, но сделать так, чтобы после школы ребенок вышел с нормальной психикой, возможно. Для этого не нужно становиться врагом своему ребенку. В этой книге есть главы, в которых я разбираю конкретные ситуации, в которых родитель по незнанию может стать врагом своему ребенку. Самая сложная ситуация – это, конечно, ребенок и школа, далее идут ситуации ребенок и любовь, ребенок и друзья, ребенок и искусство.

– Что же происходит в школе?

– С 1 по 4 класс ребенок в школе получает знания, с 5 по 11 – нервный срыв, потому что в этот период он не получает никаких знаний, если не нацелен на конкретный результат. Современные педагоги не понимают, что главная задача школы вовсе не в том, чтобы набить в ребенка огромное количество ненужной информации, а в том, чтобы помочь ему найти свое призвание. Школа на это абсолютно не нацелена, хотя в последние годы успешно эксплуатируются уже раскрывшиеся способности ребенка, которого приглашают, к примеру, в математические или биологические классы. Но при этом я всегда подчеркивал, что в России люди лучше, чем закон и общество в целом. Поэтому в наших кошмарных школах есть абсолютно святые люди – это учителя, которые пытаются любить детей. Но это исключение, в целом же самая главная наука, которую познает ребенок в школе, – это наука подобострастия. К сожалению, в процессе учебы в школе реальные знания играют двадцать пятую роль. Не знаю, изменится ли когда-нибудь эта ситуация, надежд особых на это у меня нет, поэтому вся моя книга направлена на то, чтобы сказать родителям – не просто любите своих детей, но защищайте их, защищайте от тех, кто считает, что ребенок – недочеловек. Он человек, который живет здесь и сейчас, а не готовится к некой жизни в будущем.

– Как привить ребенку интерес к чтению?

– А зачем это нужно делать?

– Странный вопрос… Для того, чтобы, как минимум, приобщить его к той мировой культуре, которая накоплена в книгах за много поколений… Или чтобы научить его пользоваться родным языком, а не использовать сленг, подхваченный в школе, на улице или с телеэкрана…

– Вы уверены, что с помощью книг можно повысить уровень культуры или получить необходимый опыт? Не думаю, что человек, прочитавший, например, «Анну Каренину», будет лучше разбираться в отношениях между мужчиной и женщиной. Я считаю, что книга – это прекрасный способ развлечения и единственная возможность воспитать фантазию, потому что, читая, мы разыгрываем спектакль у себя в голове. Но у наших детей есть огромное количество других радостей, которых у нас не было! Я не считаю, что книги – это обязательная часть жизни человека. Большую часть периода существования человечества люди прожили без печатных книг, и несмотря на то, что сам я очень люблю читать, не вижу ничего плохого в том, что ребенок не будет читать книг, но будет смотреть хорошие фильмы. Но я подчеркиваю, что это мое личное мнение, и я никому его не навязываю.

Записала Юлия Скляр

http://www.chitaem-vmeste.ru/pages/material.php?interview=252&journal=118

Пятисот или пятиста? 10 правил употребления числительных

Со всем, что связано с числами, часто возникают проблемы: несклонение, вечные ошибки типа «около трехста» или «в двухтысячепервом году», мучительный выбор между «два» и «двое», наконец, путаница со словами «цифра», «число» и «количество»



С числительными и вообще всем, что связано с числами, часто возникают проблемы. Несклонение, вечные ошибки типа «около трехста» или «в двухтысячепервом году», мучительный выбор между «два» и «двое», наконец, путаница со словами «цифра», «число» и «количество». «Московские новости» предлагают навести в этом порядок.


Прежде чем перейти непосредственно к числительным, разберемся с некоторыми существительными. Журналистов часто ругают за неправильное употребление слова «цифра». «Цифры — от единицы до девяти, не может быть цифры даже десять, не говоря уж о миллионах!» — обычно говорят в таком случае языковые пуристы. Толковые словари поясняют: в разговорной речи (не в официальных текстах!) цифрами можно назвать и тысячи, и миллионы. Например, словарь Ушакова дает такое определение слову «цифра»: «сумма, число». А Большой толковый словарь под редакцией Кузнецова приводит такие примеры: «спорить о цифре гонорара», «указать цифру дохода». В общем, цифра совсем не под запретом и вовсе не свидетельствует о неграмотности говорящего.

Что касается слов «число» и «количество», то они взаимозаменяемы.

Прогноз

Числительным уже не раз предрекали скорое «окаменение». Многие лингвисты и сейчас говорят о том, что еще несколько десятков лет — и мы, возможно, перестанем их склонять. Максим Кронгауз в своих многочисленных интервью о состоянии русского языка часто напоминает: числительные плохо склоняются уже минимум лет 50, а то и все 100. Это процесс давний. Причем, как отмечает лингвист, путаются в склонении длинных числительных даже вполне образованные люди.
Вопросы о числительных и не только

1. «Пятисот» или «пятиста»? Только «пятисот», «шестисот», «трехсот», «восьмисот» и т.д. Вообще ни одно из этих числительных на -ста не оканчивается.

2. «Двухтысячепервый» или «две тысячи первый»? Правильно только «две тысячи первый». В сложных порядковых числительных изменяется только последняя часть.

3. «Пять и три десятых процентА» или «пять и три десятых процентОВ»? Правильно «процентА», потому что дробь управляет существительным.

4. «В тысяче километрОВ» или «в тысяче километрАХ»? Верны оба варианта. Дело в том, что слово «тысяча» в этом смысле уникально: оно может и управлять существительным (в тысяче чего? километров), и согласовываться с ним (в чем? в тысяче километрах). Кроме того, и сама «тысяча» может принимать разные формы. Помните Пастернака: «На меня направлен сумрак ночи тысячьЮ биноклей на оси…»? Можно сказать и «тысячей», и «тысячью».

5. Если из шахты спасены 32 шахтера, то как сказать: «Спасли тридцать двух?», «Спасли тридцати двух?» Правильно: «Спасли тридцать два шахтера». Тут надо помнить об особом статусе составных числительных, которые заканчиваются на «два», «три», «четыре». В винительном падеже они имеют формы «два», «три», «четыре». Например, «задержали двадцать четыре туриста», «выпустили тридцать три ученика».

6. Можно ли сказать «с девяностами рублями»? Нет, нельзя. Числительные «сорок», «девяносто», «сто» имеют только две формы. «Сорок», «девяносто», «сто» в именительном и винительном падежах и «сорока», «девяноста», «ста» — во всех остальных. Поэтому правильно — «с девяноста рублями».

7. Как пишется «850-летие»? Неужели в одно слово? Да, действительно в одно слово — «восьмисотпятидесятилетие». Другие аналогичные слова будут писаться так же, например «двухтысячепятисотлетие».

8. «Двое друзей» или «два друга»?
Сейчас вы снова скажете, что лингвисты слишком либеральны, сами ничего не знают и разрешают все подряд. Да, можно и так, и так. Правда, справедливости ради надо отметить, что такие вольности допустимы не всегда: сочетание «трое профессоров» вряд ли возможно. Грамматически разницы тут нет — это вопрос стиля. Цитируем Розенталя: «В некоторых случаях, наоборот, не используются собирательные числительные, так как они вносят сниженный оттенок значения, например: два профессора, три генерала (не «двое профессоров», «трое генералов»)».

А вот с существительными женского рода собирательные числительные вообще не употребляются. Нельзя сказать «двое портних» или «трое учительниц».

9. Как быть, если надо сказать «22 суток»? Никак, нормативного варианта тут нет. Единственный выход — искать какой-то описательный оборот, например «в течение 22 суток». То же самое рекомендуется делать с выражением «полтора суток», которое существует в литературном языке, но грамматически небезупречно. Рекомендуется подыскивать обороты: «в течение полутора суток», «полтора дня».

10. «Двухцветный» или «двуцветный»? И снова возможны оба варианта! Но, правда, есть нюансы, на которые указывает Д.Э. Розенталь: он отмечает, что параллельное употребление таких слов возможно, но все же в большей части этих слов есть тяготение к одному варианту. В терминах преобладают образования с элементом «дву-», а в обиходных, повседневных слова — образования с элементом «двух-».

Ксения Туркова

http://www.mn.ru/society_edu/20131023/360724930.htmlh

Договоры или договора? 10 слов, в множественном числе которых легко ошибиться

Знаменитый рекламный ролик вентиляторного завода, появившийся на экранах телевизоров в 1990 году, до сих пор цитируется как образец неграмотности, причем порой даже теми, кто гораздо моложе самой рекламы. «Вам пора и нам пора с вентиляторным заводом заключать договорА!» — звучало в ролике. «Московские новости» составили список слов, в которых при использовании формы множественного числа легко ошибиться.
История вопроса

Множественное число существительных с ударным окончанием -а/-я — это остаток так называемого двойственного числа. Раньше в языке было три формы числа: единственное, множественное и двойственное. Последнее обозначало парные предметы. К примеру, «око» — одно, «очи» — два, «очеса» — много. Сейчас в форме двойственного числа остались только «бока», «глаза» и «рога». Кстати, во времена Ломоносова это были единственные существительные во множественном числе именно с таким ударением — на последнем слоге. Про вечера говорили «вечеры», про века — «веки». Потом эта модель с ударным окончанием стала стремительно распространяться, и в середине XIX века таких слов было уже десятки. Сейчас их больше 600.

В рубрике «Вспомнить все» объясняем правила русского языка так, чтобы стало понятно

1. ПрофессорА или профЕссоры? Правильным является первый вариант — «профессорА». А вот «профЕссоры» уже устарели: так говорили примерно 100 лет назад.

2. РедАкторы или редакторА? В новом орфоэпическом словаре этого существительного почему-то нет, хотя трудности с ним возникают довольно часто. Важно еще и то, что у слова «редактор» сейчас два значения. Одно — человек, занимающийся редакторской работой. Другое — программа, в которой можно редактировать тексты, например текстовый редактор Word. Обычно в случаях, когда значения расходятся, появляется и два ударения. «ТонА» — это о красках, а «тОны» — о музыке. Может быть, было бы разумно закрепить в словарях две формы: «редАкторы» (программы) и «редакторА» (люди), но пока этого не произошло и правильным остается один вариант «редАкторы» (см. «Словарь образцового русского ударения» М.А. Штудинера).

3. ДоговОры или договорА? Несмотря на то что вышедший в прошлом году Большой орфоэпический словарь признал допустимым в бытовом общении ударение «дОговор», форма множественного числа «договорА» в нем по-прежнему отмечена как неправильная.

4. ЛагерЯ или лАгери? Тут все просто. Если имеется в виду лагерь детский, спортивный, трудовой или концентрационный, то надо говорить «лагерЯ». Если же речь идет о лагере как о политическом направлении, течении, то выбирается форма «лАгери».

5. ПрОпуски или пропускА? И в этой паре оба варианта верны, и все зависит от того, о чем идет речь. «ПрОпуски» — это прогулы или пробелы в тексте, а «пропускА» — удостоверения.

6. КондУкторы или кондукторА? У этого слова удивительная история. Кажется, что все очевидно и надо говорить «кондУкторы», а «кондукторА» — это просторечие. Однако почти все словари пишут о разграничении значений: «кондукторА» — это те, кто проверяет билеты, а «кондУкторы» — такие детали, виды станочных приспособлений. «Словарь образцового русского ударения» разрешает обе формы в отношении людей: и «кондУкторы», и «кондукторА». Не так уж часто, если не сказать никогда, нам приходится упоминать этот машиностроительный термин, так что разграничение не так необходимо, как в случае с пропусками.

7. СекторА или сЕкторы? Оба варианта правильны: второй просто более литературный, его и считают основным.

8. ТормозА иди тОрмозы? Снова два значения. «ТормозА» — это технические устройства, а «тОрмозы» — препоны, препятствия, то, что мешает действовать. Правда, у «тормозОв» есть и еще одно, сленговое значение: те, кто туго соображает.

9. ТракторА или трАкторы? Согласно новому орфоэпическому словарю допустимы оба варианта, но основным считается первый — «тракторА».

10. КатерА или кАтеры? Только «катерА». Второй вариант не фигурирует в словарях даже как допустимый.

Подсказка!
Как правило (хотя и не в 100% случаев) слова на -ор, обозначающие неодушевленные предметы, образуют форму на -ы: детекторы, индукторы, рефрижераторы.
А вот слова на -ор при обозначении одушевленных предметов имеют в одних случаях окончание -а, в других -ы: «директорА», но «конструкторЫ». В таких случаях лучше всего обратиться к словарю.

Прогноз
Модель на -а/-я действительно распространяется очень быстро и довольно агрессивно. Многие в ужасе ждут пришествия «свежих тортОв» и «опытных бухгалтерОв». А там недалек час, когда могут появиться и какие-нибудь «констеблЯ». Тех, кто этого боится, успокаивал еще Розенталь: есть факторы, которые сами регулируют нормативное формообразование в литературном языке и не позволят «шофЁрам» стать «шоферАми».

Что касается других слов, то их ударение во множественном числе лучше всего сверять по словарю. Или пытаться запомнить, например, с помощью таких рифм:

ДиректорА — мастерА, а договОры — вОры.

Ксения Туркова

http://www.mn.ru/society_edu/20131016/360011737.html

Что делать с умными детьми

Как помочь одаренному ребенку и ребенку, у которого трудности с обучением? Когда начинать учить детей читать и когда подпускать к компьютеру? Почему нас захлестнула эпидемия синдрома дефицита внимания и гиперактивности? Современная психология отвечает на подобные вопросы далеко не всегда так, как мы ожидаем.

Профессора психологии Йельского университета Елену Григоренко я встретил в Московском городском психолого-педагогическом университете на конференции, посвященной управляющим, или исполнительным, функциям.

Конференция проходила на английском, доклады звучали весьма эзотерически — сосредоточиться было сложно, и я долго не мог понять, чем управляют эти загадочные исполнительные функции. Оказалось, моим вниманием и управляют. Только как-то не очень успешно: часто я едва способен удерживать внимание на деле, каждые четверть часа кидаюсь проверять почту или фейсбук, пить кофе или заниматься еще какой-нибудь приятной прокрастинацией. Быть может, наука подскажет, что не так с моими управляющими функциями?

— Управляющие функции — это функции-дирижеры, руководящие функциями более низкого уровня: памятью, вниманием, мышлением, речью, — объясняет мне Елена Григоренко. — Их дело — решать, что запоминать и на что обращать внимание, когда говорить, а когда молчать. Их работа связана с активностью лобных долей мозга, контролирующих деятельность. Они говорят вам, как себя вести.

Например?

Сейчас, пока мы разговариваем, вы пытаетесь предугадать мои ответы, чтобы задать удачный вопрос. А я пытаюсь ориентировать свои рассуждения на ваши кивки, слежу, понимаете ли вы меня, еще постоянно обращаю внимание на свой русский: я его не так часто использую, и у меня бывают ошибки. Все эти процессы, которые, протекая вместе, руководят моей речевой продукцией, — это и есть управляющие функции.

Другой пример: вы помните, как делали домашние задания, когда учились в школе? Расскажите, какие у вас воспоминания.

В старших классах я очень рано вставал и математику утром делал — я в матклассе учился. А остальные уроки так, на переменках.

Видите, вы выработали для себя удобный способ действия. Это и есть работа исполнительных функций.

Ага, я, кажется, понял, при чем здесь школьники и МГППУ — это же огромнейшая головная боль для родителей, как организовать выполнение всех этих бесконечных домашних заданий.

Не меньше нужно волноваться о том, как помочь школьнику удовлетворить другие интересы. От школы никуда не деться, но еще важнее, особенно в старших классах, найти свой фокус интересов, где ты будешь самоопределяться как личность и как будущий профессионал. Если ребенок может ответить на вопрос, что ему интересно, а что нет, у него идет процесс когнитивного самоопределения, который ведут управляющие функции.


Я иногда консультирую родителей школьников из Кремниевой долины — они сами компьютерщики, но не знают, когда ребенку давать компьютер. И мы не знаем.


Как развить эти функции у детей, да и у себя? Я немало бы отдал за работающий метод.

Есть много научно обоснованных индивидуальных и групповых программ, одна из них публиковалась даже в Science — в журнале были серьезные дискуссии о том, как развивать исполнительные функции.

В таких программах все держится на структуре и систематичности. Ребенок должен очень ясно понимать, каких результатов от него ждут, нужно давать эффективную и понятную систему поощрений, поддержки желаемого поведения и при этом минимизировать наказания: они не приводят к хорошим результатам. На русском языке я бы порекомендовала книгу Т.В. Ахутиной и Н. М. Пылаевой «Преодоление трудностей учения» — там описано много всяких приемов, которыми могут воспользоваться родители. За более конкретными советами нужно обращаться к клиницистам, которые работают с детишками: чтобы давать кому-то советы, нужно сначала провести диагностику, узнать сильные и слабые стороны. Бывает, что управляющие функции очень серьезно задеты, как при синдроме дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ).


Синдром дефицита управления

Почему на Западе так выросло число детей, у которых диагностируют СДВГ?

Психология меняется вместе с миром. В развитых странах радикально снизилась детская смертность. Даже по сравнению с советским периодом стало выживать гораздо больше слабеньких, недоношенных, больных детей. И конечно, у этих спасенных детей свои трудности. Да и среди детей, зачатых искусственным путем — массово это началось с конца 80-х, — значительно больше ребят со специальными нуждами.

Психология тоже не стояла на месте и научилась гораздо точнее диагностировать нарушения. Любые интеллектуальные неспособности раньше называли умственной отсталостью, а это были дети с шизофренией, аутизмом, СДВГ. Были среди них и дети с поведенческими проблемами, которых просто выключали из процесса обучения. То есть детей с СДВГ стало больше, зато детей с умственной отсталостью намного меньше, просто потому, что научились точнее ставить диагноз.

Только надо отличать обычную невнимательность от СДВГ. Я вчера со своими родителями общалась и в тысячный раз переживала, как опять где-то что-то забыла. Родители мне всю жизнь рассказывают, какая я невнимательная, но это обычная рассеянность.

Как это отличить родителям, когда бить тревогу и идти к специалисту?

Если они видят, что их ребенок явно чем-то отличается от других детей, если об этом говорит педиатр или учитель. Родитель должен всегда критически относиться к школе, а школа должна критически относиться к родителю. Но им надо дружить и прислушиваться друг к другу.

Сейчас быть образованным родителем просто, информации много. Родитель должен понимать, чего ожидать от ребенка на каждом этапе развития, и если результаты отличаются от возрастных норм, надо идти за помощью — чем раньше, тем лучше.

Я слышал, что в США подход к лечению СДВГ не такой, как у нас: там активнее кормят детей какими-то сильными лекарствами.

В США гораздо чаще используются препараты, которые называются стимулянтами. А вообще у нас своя школа, другие средства, но отличие совсем не в количестве прописываемых препаратов. Если вы посмотрите на ребенка с сильным СДВГ до и после медикаментозного лечения, то увидите, что разница ощутимая: у многих детей появляется возможность учиться, которой без препаратов они были бы лишены.

Если причина распространенности СДВГ в том, что выживать стало больше детей, получается, винить в нем некого, кроме нашей биологии. Но общество винит в дефиците внимания детей клиповую культуру. На телеэкране и в компьютерной игре все быстро меняется, не нужно прилагать усилий для сосредоточения.

Конечно, важны не только факторы риска, с которыми рождаются дети, но и среда. Представьте четыре типовых варианта среды для развития ребенка: в одном случае его окружает хаос, в другом жесткий контроль, в третьем что-то среднее, родители лавируют между крайностями, в четвертом с ребенком работают так, чтобы развить его склонности и интересы, исходя из его сильных сторон. Понятно, что результат будет разный. Геном нас только предрасполагает, а дальше кому как повезет с семьей и школой.


Гении вырастают только из тех, у кого есть эта способность — тренироваться до бесконечности.


И конечно, телевизор и видеоигры в больших дозах вредны. Но в каких именно? Я иногда консультирую родителей школьников из Кремниевой долины — они сами компьютерщики, но не знают, когда ребенку давать компьютер. И мы не знаем. Научно обоснованного ответа на вопрос, как влияют все эти устройства на детей, пока нет. Мы сейчас исследуем, как дети двух-трех лет обращаются с «таблетками», — там ведь много приложений, рассчитанных на них. Хочется понять, что они приобретают и что теряют.

У нас дома лучше всех с планшетом обращается четырехлетняя дочка, больше никто в нем не разбирается.

Да, обычный случай. Только дети роняют и теряют все эти айфоны, а так часто обращаются с ними лучше, чем мы. Вот только вместо чего она это делает? В сутках по-прежнему 24 часа, и когда вы даете ей планшет на час, вы отбираете либо час сна, либо час общения с вами, либо час чтения, либо еще какой-нибудь час.

Думаю, это час самостоятельной игры с игрушками.

Предметная игра хороша тем, что вовлекает воображение, а виртуальная игра воображает за вас. Тот же случай, что и мультики вместо книжек.


Одаренные не значит успешные

Вы много занимались проблемами обучения детей чтению и письму. Когда начинать? Некоторые мамы и бабушки пытаются делать это чуть ли не с рождения.

Систематическое обучение грамоте начинать надо не раньше того момента, когда ребенок уже хорошо говорит. Раньше он просто не сможет освоить процедуру перехода графемы в фонему, буквы в звук. Для этого должен созреть слуховой и речевой аппарат. Раньше начинать бессмысленно, ребенок ничего не усвоит.

У меня было исследование, опубликованное в «Вопросах психологии», где мы следили за развитием группы детей от 3,5–4 лет до третьего класса. Поначалу разница очень существенна: кто-то уже знает весь алфавит и даже может написать свое имя, кто-то не знает ничего. Но в итоге эта разница нивелируется: раннее начало обучения грамоте не оказывает никакого влияния на эффективность обучения в начальной школе.

Финны, которые всех побеждают в рейтингах качества школьного образования, принципиально вообще ничему такому до первого класса не учат и в детском саду родителей отговаривают. Но через два месяца первого класса все там уже читают.

Конечно, если ребенку нравится заниматься с буквами — это прекрасно. Главное, чтобы это не было в ущерб общению с вами, гулянию, сну, рассматриванию картинок.

Что делать родителям, желающим развить таланты ребенка?

Родителям стоит сосредоточиться на формировании обогащающей среды, в которой и они будут доступны ребенку. Ситуация взаимодействия с родителем, все эти игры, угадайки, стихи, песни, танцы, барабаны и прочая музыка — вот что нужно ребенку, то есть систематическая стимуляция, но не телевизором, а опосредованная общением с родителем.

К одаренным детям нужен особый подход?


Среди детей со специальными нуждами есть два типа. Есть те, кого надо дотянуть до нормы, — здесь все более или менее понятно, это все поддерживается государством и отлажено законами. А есть одаренные дети, работа с которыми направлена на то, чтобы еще дальше увести их от среднего уровня. И здесь намного больше вопросов.

Например, в США нет федерального закона о поддержке одаренных детей, и у государственных школ фактически нет мандата на их специальное обучение — это дело родителей.

Проблема возникает уже тогда, когда мы пытаемся понять, что такое одаренность.

В России традиционный подход к одаренности связан с ориентировкой на предмет, на конкретную область достижений: у нас не одаренные вообще дети, а одаренные, например, математически или музыкально. Главным механизмом их отбора были олимпиады. Типичный путь математически одаренного ребенка: школьная олимпиада, потом районная, областная, потом Колмогоровский физматинтернат.

Я там пару лет преподавала и долго с ними дружила — так вот, у них нет никаких систематических данных о том, что потом происходит с их учениками. Они успешно выигрывают олимпиады, но насколько они успешны в жизни?

В Соединенных Штатах определение одаренности совсем другое — она связана с высоким интеллектом и выявляется тестами. А у нас же до сих пор нет стандартизированных тестов интеллекта, то есть мы даже не можем его измерить.

Одаренные дети и правда бывают не очень успешны в школе, не говоря уже о жизни. Как им помочь?

Есть много мифов о коллизиях между одаренным ребенком и школьной программой. Тут надо разбираться, потому что это часто мифология, хотя она может быть красиво и трогательно проиллюстрирована индивидуальными случаями.

Ну а если мы выявили талантливого ребенка, что делать с ним дальше?

Есть три модели образования для одаренных детей. Модель акселерации, почти не применяющаяся в России, когда ты можешь перескакивать через классы. Модель изоляции, когда талантливых детей погружают в специально созданную для них насыщенную среду вроде Колмогоровского интерната, — эта модель в России широко применяется, а в других странах мало. Третья модель — когда ты движешься в общем потоке, но с тобой дополнительно занимаются после уроков или по выходным.


К сожалению, со стороны мне видится, что российской психологической науке слишком уж свойственны реверансы, направленные в прошлое — нашим замечательным советским ученым.


Как раз завтра у меня защищается диссертация, в которой показано, что эффективность всех трех типов программ низкая. В США проводилось большое исследование судеб детей — победителей престижного научного конкурса Intel ISEF. Так вот, из них выросло больше людей с учеными степенями, они в среднем больше лет учатся, но их доход не выше среднего уровня, они не счастливей прочих, даже наград и призов во взрослой жизни получают не больше других.

Почему так происходит?

А кто его знает… Ясно одно: далеко не каждому из этих детишек удается реализовать себя в последующей жизни.

Известно, какие факторы в раннем детстве существенно влияют на одаренность?

Конечно! Это раннее определение склонностей ребенка, а дальше повторение, повторение, повторение…

Повторение чего?

Той ситуации, которая позволяет ребенку заниматься тем, что ему интересно. Если он музыкант, то это бесконечное взаимодействие с инструментом, если спортсмен — ежедневные тренировки. Но только если ребенок этого хочет, если ему неинтересно, то точно ничего не получится. Гении вырастают только из тех, у кого есть эта способность — тренироваться до бесконечности.


Взгляд со стороны

Как меняется психология сегодня?

В психологии мало завершенных мыслей. Здесь ни о чем нельзя твердо сказать: «Это наука установила». Закономерности в лучшем случае статистические.

Когда я приезжала в МГУ защищать докторскую диссертацию, у меня возникли очень сильные разногласия с рецензентами и оппонентами. Они считают, что я науку подменяю, обращаюсь к социологии, биологии и другим вещам, не связанным с тем, что в советской науке называли психологией и по инерции продолжают называть сейчас. Мне кажется опасным такое стремление к отделению, нежелание расставаться с прошлым и впускать новое. В настоящей науке не может быть застоя. Конечно, от прошлого нельзя отказываться, но и зацикливаться на нем нельзя. К сожалению, со стороны мне видится, что российской психологической науке слишком уж свойственны реверансы, направленные в прошлое — нашим замечательным советским ученым.

Еще в 95-м году вы написали статью про отличия наших студентов от американских. В Йеле вы увидели жизнь американских студентов изнутри. Что вы теперь скажете про эти различия?

Студенты Йельского университета — это студенты не самые обычные, элитарные. Очень важно, что они в университет ходят не только учиться, — они живут на его территории в особой, обогащенной среде. Они намного более разносторонние: увлекаются спортом, танцуют и поют, в походы ходят, политические дискуссии ведут. Жизнь в колледже очень насыщенна, академические занятия в ней самые главные, но далеко не единственные. Им все жутко интересно, они очень живые и включенные. Они стараются пораньше прийти в лабораторию или туда, где им интересно работать. Ничего такого в российских университетах я не видела.

Андрей Константинов

http://rusrep.ru/article/2013/09/30/deti