Заочный «круглый стол»
В заочном “круглом столе” принимают участие Евгений Абдуллаев, Темур Варки, Игорь Волгин, Андрей Волос, Борис Дубин, Борис Екимов, Евгений Евтушенко, Сергей Жадан, Игорь Золотусский, Игорь Иртеньев, Инна Кабыш, Евгений Клюев, Наталья Ключарёва, Павел Крусанов, Валентин Курбатов, Афанасий Мамедов, Юрий Мамлеев, Александр Мелихов, Алексей Торк, Сергей Шаргунов, Владимир Шаров, Дмитрий Шеваров
Мифология “советской Атлантиды” включает в себя историю страны, великие войны и события, рождающие праведников и злодеев. Мы попросили известных писателей разных поколений, национальностей, политических убеждений выстроить свою систему координат, ответив на вопросы:
1. Кто для вас герои и антигерои Советского Союза?
2. Что из произведений литературы (проза, поэзия и т.д.), кино, театра совет-ских лет останется, на ваш взгляд, в национальной культурной памяти?
3. В каких произведениях искусства, созданных в постсоветское время, наиболее точно осмыслен советский период отечественной истории?
Евгений Абдуллаев, поэт, прозаик, критик, г. Ташкент
1. Героями были все. Все сколько-то там миллионов. В разной степени. По-разному. Но, выделяю жирным шрифтом, все. И кто воевал, и кто нет. И кто сидел в лагерях, и кто не сидел, но работал в условиях, почти лагерных. И кто летал в космос, и кто не выезжал никуда дальше соседнего совхоза.
Советский Союз был военной страной. Почти всю свою историю он воевал. До начала тридцатых усмирял в Средней Азии и на Кавказе последних мятежников, или как их там теперь принято называть… В тридцатые — Испания, Халхин-Гол, Финская. В сороковые — Отечественная, потом, без паузы, Японская. В пятидесятые — ввод танков в Будапешт, в шестидесятые — в Прагу (что это было, если не войны?). В семидесятые — военный конфликт с Китаем, в восьмидесятые — Афган. Хотя, конечно, после Отечественной все уже шло по убывающей. И слава Богу.
Это была военная страна. Она воевала: внутри, на границах, везде. Когда не воевала, то восстанавливалась после войны, зализывая раны (так и не зализала до конца) и — готовясь к новой войне.
“Если завтра война, если завтра в поход…”
Хотя — нет; вот это будет точнее:
“Война с удачей переменной / Сто лет продержится вполне, / Хоть человек обыкновенный / Не видит радости в войне. / Он жрет дерьмо, одет он худо, / Он палачам своим смешен. / Но он надеется на чудо, / Пока поход не завершен!”
Эти строки из “Мамаши Кураж” можно было бы поставить эпиграфом к истории СССР. Вытеснить на обложке цвета запекшейся крови. Правда, та — Большая Советская война — продержалась немного меньше: семьдесят лет. Как только она закончилась — вначале вывели войска из Афгана, потом из Восточной Европы, — закончилась и страна. Страна по имени Война.
И жители этой страны были обречены на героизм. Тотальный и повседневный. Осознаваемый и неосознанный. Созидательный и разрушительный. Награждаемый и жестоко караемый.
Теперь об антигероях.
Антигерой Советского Союза — это не злодей (для меня, по крайней мере).
Это — тот самый “человек обыкновенный”, который “не видит радости в войне”. И не скрывает этого. И готов защищать свою негероическую, тихую, теплую жизнь. Отдать за нее все — кроме самой жизни, разумеется: он ведь не герой, он — антигерой.
Я не оговорился. Не не-герой, а антигерой. Поскольку всякий не-герой в этой стране (мне все хочется говорить этой, хотя она давно уже та) автоматически превращался в антигероя.
Первые три-четыре десятилетия антигерои СССР были вынуждены жить по законам, которые им навязывали герои. Подражать героям, порой даже становиться героями. Героями войны. Героями труда. Героями науки. Героями строек, школ, очередей, коммуналок.
Где-то с шестидесятых антигерои Советского Союза стали брать реванш. Они понемногу стали устраивать жизнь не по законам военного времени. Строить дома, а не времянки. Следить за своим здоровьем, а не махать рукой. Слушать Пугачеву, а не Краснознаменный хор им. Александрова. Отдыхать на Черном море, а не ехать за туманом. Хуже всего, что у самих героев стали рождаться дети-антигерои. И еще более антигероические внуки.
К концу семидесятых масса антигероев Советского Союза была уже настолько велика, и настолько устала “жрать” то самое и быть “одетой худо” (и при этом “надеяться на чудо”), что достаточно было лишь сигнала… Одного намека сверху, что отныне государство будет жить не по законам героизма, а по законам “обыкновенного человека”, чтобы все рухнуло. Такой сигнал был дан. Появился на трибуне уютного вида товарищ и, попивая молочко, заговорил об общечеловеческих ценностях. И все рухнуло.
Развалины Союза придавили собой последние остатки героизма. Героями нового времени становились антигерои прежнего.
2. В чьей — “национальной культурной памяти”? Русской? Узбекской? Латыш-ской?.. Единая “национальная культурная память” была — точнее, складывалась, у советских людей. И единство ее удерживалось изнутри идеологическими и образовательными скрепами, а снаружи — “железным занавесом”. Последние двадцать лет память дефрагментируется. Что-то спешно наращивается (особенно, в бывших республиках), что-то удаляется и шмякается в таз.
Да и насчет того, что эта память будет культурной, — не уверен. Там, где нет опасности потерять культуру (в результате войн или бедствий), — там исчезает потребность и сохранять ее. В этом смысле культура, как мы ее понимаем (мы — родившиеся и хотя бы ходившие в школу при Союзе), — советский феномен, связанный с ее сохранением, отстаиванием, защитой. Со своего рода героизмом. Сегодня культура — это просто один из видов информации (не всегда полезной) и способов досуга (не слишком удобный). Культура превращается в “неуловимого Джо”.
Нет, разумеется, что-то и где-то от произведений советского времени останется. Только не знаю — что. И не рискну сказать — где. На каких-нибудь пыльных стеллажах провинциальной библиотеки. Или на каком-нибудь малопосещаемом сайте Интернета…
3. На этот вопрос, конечно, ответить полегче… Хотя вот перебираю в памяти — и не одно произведение назвать не могу. Как-то целокупно они этот период отражают. Большинство авторов родилось еще в советское время и, понятно, пишут про то, что знают и помнят. Но у каждого в голове свой Союз. Да и чтобы “осмыслить советский период” — это ж какой эпос нужен! А с эпосами сегодня в прозе явный дефицит. Поскольку эпосу нужны — да, именно герои. Герои, поступки, страдания, гвоздь в груди. Эпос невозможно вырастить в горшке с геранью.
Конечно, у некоторых: например, у Астафьева, Аксенова (не везде), Азольского — еще можно встретить и героев, и эпическое дыхание. У писателей двадцатых — начала тридцатых годов рождения. Для которых Война была частью пережитого и осмысленного жизненного опыта. Они еще застали людей, из которых можно было, как в известном стихотворении, делать гвозди. Когда пришло мое поколение, большинство этих людей-гвоздей уже ушло в трансцендентный металлолом, а остатки ржавели в виде скандальных пенсионеров.
Поэтому и получается сегодня у прозаиков советский период, взятый с точки зрения его не-героев и антигероев. Вместо героев — “Шурики”. “Искренне Ваши”.
Я имею в виду не одну Улицкую (у нее есть хотя бы почти героический Штайн — хотя и не советский). Это и Терехов, и Шишкин, и Солоух, и Хемлин... Большинство. Да и в свой скромный огородец могу тот же камень бросить.
В советской литературе (о советском периоде) было слишком тесно от героев — причем многие были явно не из плоти и крови, и даже не из железа, а из гипса и папье-маше, и издавали при щелканье полый трухлявый звук.
В постсоветской литературе (о советском периоде) — избыток не-героев и антигероев. Все они вроде бы из плоти и крови — но плоти этой (со всеми ее отправлениями) явно с перебором; и кровь у них какая-то жидкая, неинтересная.
Где истина? Наверное, посередине между этими двумя крайностями. Но там пока пусто.
Игорь Волгин, литературовед, г. Москва
1. Боюсь, что ответ очевиден до банальности. Ну, разумеется, те, кто поднимали и держали страну. Если есть города-герои, почему не может быть и народа-героя? Герои те, кто совпадал с его глубинной сутью, с его самоотверженностью, с его творческим порывом... Легко назвать имена Королева, Гагарина, маршала Жукова (вспомним стихи Иосифа Бродского), Дмитрия Лихачева... К счастью, имя им — легион. Труднее с политиками. Куда девать Ленина, Сталина, Троцкого и даже Хрущева, Брежнева и Горбачева? С одной стороны, они безусловно, герои эпохи (не в смысле нравственных оценок, а как действующие персонажи истории: из песни слова не выкинешь). Но у них есть все основания числиться и антигероями.
Поэтому давайте сначала договоримся о терминах.
2. Очень многое. Во-первых, поэзия мощная, бесконечно разнообразная, по широте лирического охвата превосходящая даже XIX век. От Маяковского до Брод-ского... И не только Мандельштам, Цветаева, Ахматова, но и великолепное военное поколение — Межиров, Слуцкий, Самойлов, Левитанский, Винокуров, Ваншенкин... Из этой песни тоже слова не выкинешь. Проза — Шолохов, Платонов, Булгаков, Шукшин, Солженицын, может быть, Бабель, Паустовский, Катаев. Кино — от “Чапаева” и “Веселых ребят” до “Иронии судьбы...” — там много чего “есть посмотреть”. Театр Станиславского, Вахтангова, Товстоногова, может быть, Любимова... Правда, национальная культурная память — вещь изменчивая и не всегда справедливая.
3. Мне кажется, этот период еще не осмыслен. Причем не только эпически, но даже лирически. Для большого искусства, как ни странно, это пока terra inсognita. Про конъюнктурные поделки я не говорю.
Евгений Евтушенко, поэт, Талса, Оклахома
1. Герои — Максимилиан Волошин, Андрей Платонов, Анна Ахматова, Осип Мандельштам, Борис Пастернак, Василий Гроссман, Михаил Булгаков, Дмитрий Шостакович, Александр Солженицын, Евгения Гинзбург, Андрей Сахаров и многие самых разных профессий и социальных слоев малоизвестные люди, которые в нечеловеческих условиях сохранили человечность.
2. Помимо творчества уже перечисленных писатетелей хотел бы добавить такие замечательные произведения, как “Детство”, “В людях” М. Горького, написанные до революции, — они сыграли большую роль в моем становлении, “Двенадцать” Блока, “Двенадцать стульев” и “ Золотой теленок” Ильфа и Петрова, “Три Толстяка” Олеши, “Верный Руслан” Г. Владимова, рассказы Шаламова, Зощенко, “Василий Теркин” А.Твардовского, лучшие стихи поэтов-фронтовиков и шестидесятников.
Из фильмов — “Чапаев” братьевых Васильевых, “Иван Грозный”, “Летят журавли” М. Калатозова, “Андрей Рублев” А. Тарковского, “Идиот” И. Пырьева, “Комиссар” А. Аскольдова, “Покаяние” Т. Абуладзе, “Скверный анекдот” В. Наумова, “Не-оконченная пьеса для механического пианино” Н. Михалкова и его “Двенадцать”, “Холодное лето пятьдесят третьего” А. Прошкина и незаслуженно “неувиденный” ни критиками, ни зрителями фильм А. Галина “Плащ Казановы” с гениальной Чуриковой.
Заслуженно незабываемыми останутся многие спектакли любимовского театра на Таганке, ефремовского “Современника”, захаровского Ленкома, театров Товстоногова, Додина, Фоменко, Роберта Стуруа и концерты великого Аркадия Райкина...
Игорь Золотусский, критик, литературовед, г. Москва
1. Герой Н.И. Вавилов, антигерой Л.Троцкий.
2. “Возвращение” Андрея Платонова, “Привычное дело” Василия Белова. Если говорить о театре, то это “Ревизор” Гоголя в постановке Георгия Товстоногова, БДТ, 70-е годы. В кино я отметил бы только “Балладу о солдате” Григория Чухрая.
3. Таких произведений я не знаю
Далее http://magazines.russ.ru/druzhba/2012/12/s15.html
Комментариев нет:
Отправить комментарий